ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ Владимир Терехин

Русский

В свое время Владимир Терехин говорил, что, начиная карьеру художника, просто хотел отомстить за Ван Гога, который не был признан при жизни и сумел продать лишь одну свою картину. Теперь можно сказать, что акт возмездия состоялся: Терехин стал модным художником, обласкан властями, его картины хорошо продаются, выставки следуют одна за другой.
Не особо жалуют его только собратья по кисти, называя выскочкой, самоучкой, неумехой. Терехин считает, что это от зависти, и старается не обращать внимания на филиппики по своему адресу.
Специального образования Владимир Терёхин действительно не получил. Больше того, в детстве к рисованию особого пристрастия не питал и даже на школьных уроках не особо в этом деле отличался. Только дед его почему-то решил, что внук обязательно будет художником. Почему ему так казалось, никто не знает, но дед оказался прав, доказав лишний раз, что иногда полезно прислушиваться к старшим.
Окончив школу, Володя не испытал обычных сомнений, куда пойти учиться. Надо было приобретать солидную профессию, и он поступил в авиационный техникум. Позднее окончил еще институт патентоведения, сравнявшись по образованию с Альбертом Эйнштейном.
А в студенческие годы его увлечением была музыка. Говорят он был неплохим музыкантом, играл в молодежном любительском ансамбле, ориентированном в духе времени на Beatles, Rolling Stones...
Свой первый сознательный рисунок Владимир сделал в 18 лет из зависти. В классе учился мальчик, который хорошо рисовал, и Володе стало завидно: как же так, он умеет, а я нет. Взял коробку цветных карандашей, сел перед зеркалом и нарисовал автопортрет. С этого все и началось. В армии он уже служил не простым солдатом, а художником- оформителем. Работы из-под его рук выходили вполне сюрреалистические, хотя новобранец не владел ни рисунком, ни техникой живописи. Придя из армии, он почувствовал необходимость восполнить недостаток художественного образо-вания и взялся за книги, не бросая при этом и музыкальной деятельности, которая продолжалась еще лет десять и приносила ему кое-какой дополнительный заработок. Конец музыкальной карьере Терехина положили, как ни странно, родные партия и правительство, издавшие
очередной указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Новый от-чаянный приступ войны «с ею с родимой» не пошатнул устои российской ментальности, но нанес значительный урон музыкантам, игравшим на свадьбах: их перестали приглашать — кто же будет плясать и петь без «подогрева».
Но недаром говорят, что нет худа без добра,. Распрощавшись с музыкальной карьерой, Терехин сосредоточился на изобразительном искусстве. Он самостоятельно прошел весь академический курс, прочитал горы специальной литературы, в том числе дневники известных художников, из которых сделал нужные выписки. Интересовало его и подсознательное в искусстве, откуда прямая дорога к трудам Зигмунда Фрейда. Детское восприятие простых ис-тин, вроде Репин — великий художник, натолкнулось на статью в «Огоньке» о Поле Гогене*. Книги, репродукции, музеи на многое от-крыли ему глаза, но и многое запутали в сознании. Исчезли четкие оценочные критерии. Как разобраться, кто великий, а кто просто художник?
С тех пор прошло 30 лет, время, за которое Владимир Терехин не только сформировался как художник, но и создал собственную творческую концепцию, свою систему координат.
Каждое утро приходя на завод и надевая белый халат, инженер Тере-хин думал, разумеется, о работе. Но в это понятие для него все больше входило художественное творчество. Норма у него была 10 рисунков в день. Так накопилось больше 10 тысяч графических работ. Самое любопытное, что на оборонном гиганте под названием «Прогресс» Терехину никто в этом не препятствовал. Наоборот, помогали всячески и на всех уровнях. Сегодня художник вспоминает об этом с благодарностью. Нужен был самолет, чтобы отправить картины на московскую выставку, — давали самолет.
А он учился, учился и учился. Прямо как по завету вождя. Постигал технику рисунка, постигал науку смешивать краски, и так без конца. Остановка, самодовольство означали застой, это он понял довольно быстро. Тут не было никакой корысти: 20 лет он работал, не продав за это время ни одной картины.
Сначала к нему относились с любопытством, но несерьезно. Само-деятельный художник — это как клеймо на всю жизнь. Многие с этим так и жили до конца своих дней. Терехин поставил себе задачу стать профессионалом и добиться признания в этом статусе. Конечно, сегодня можно говорить, что ему повезло: время на дворе оказалось подходящее — перестройка и все прочее. И это верно. Родись Терехин лет на 15 раньше, врядли его судьба сложилась бы так удачно. Он не был членом Союза художников, а это в прежние времена закрывало абсолютно все двери. А ему это как раз помогло. Он устроил три персональные выставки, сам, своими собственными руками забивая гвозди и минуя худсоветы, которые давали «добро» только членам Союза. Тогда это был нонсенс. Обойти Союз, управление культуры и обллит (орган цензуры) — бред какой-то.
Завод ему выделяет деньги на первый буклет, заводская типография готова его отпечатать тысячным тиражом, а обллит свой раз-решительный штамп не ставит. Почему? Видите ли, у нас очередь, еще не все члены Союза художников издали буклеты... Позвольте, завод — это же совсем другая организация. Низззя.
Буклет он все же издал. Когда появились первые публикации в прессе, Терехин собрал целую пачку вырезок и отзывов и отправился на прием к директору Чижову. Квартиру просить, в очередь на которую он стоял уже 20 лет. Директор полистал ходатаайства на фирменных бланках Союза художников СССР, Художественного фонда СССР, Союза театральных деятелей Россиий, Госконцерта СССР и другие, выданные ему после высавки 1989 года в Москве, и сказал: «Здесь только одной бумаки не хватает – присвоить звание Героя социалисического труда». Но квартиру ему дали, трёхкомнатную, мало этого – оставили и двухкомнатную, в которой он был прописан. Основанием послужил закон от 1937 года, где было сказано, что художникам высокой квалификации полагается дополнительная жилплощадь.
О выставке 89-го года надо сказать особо, ибо с нее и началась всероссийская известность художника. Московские друзья познакомили Терехина с директором знаменитого особняка на Герцена, 47 Александром Гафиным. Он несколько минут рассматривал терехинские слайды и вынес приговор: «Как раз такой художник нам нужен». Тут же последовало предложение — сделать выставку на втором этаже, где проходили первые передачи «Что? Где? Когда?»
В Москве все дела решаются на основе личных связей. Так было, так есть. На Герцена, 47 рабочал в то время внук Хрущева Никита Сергеевич, Давний приятель Терехина Михаил Гарт близко знал Га-лину Брежневу и внучку Молотова Любовь Некрасову, которая работала в ВХПО им. Вучетича, Гарт привел на выставку главного эксперта торгового дома «Кристи» Бронислава Дворского, который бросил фразу, повторенную потом по всей Москве: «Никому не нужен Айвазовский, всем нужен мистер Терехин». Сказано это было в ответ на предложение Гарта сделать в Третьяковке выставку работ Фаберже и Айвазовского. Рядом стояло человек двадцать, и на следующий день на выставку мистера Терехина начался настоящий лом. А на следующее утро он проснулся знаменитым. Как в сказке.
На выставке Терехин познакомился с поэтом-песенником Ильей Резником и редактором «Аргументов и фактов» Старковым, который с ходу предложил устроить выставку в редакции, что и было вскоре сделано. Одновременно в самой тиражной газете Союза (он составлял тогда 23 миллиона) было опубликовано интервью Владимира Терехина. С тех пор он потерял счет публикациям, по его приблизительным прикидкам, их было около 300.
Тогда же в Москве начали проходить аукционы русского искусства Сотбис. На второй по счёту взяли и шесть картин Терёхина. Но на этот оскандалился: художникам отказались выплачивать деньги. Вместе с Терёхиным пострадали тогда Илья Кабаков. Илья Глазунов и другие очень известные люди.
Московский успех быстро дошел до Самары, из родного города прислали гонца с предложением немедленно сделать выставку в ху-дожественном музее. И она состоялась осенью того же 89-го года.
После августовского путча ГКЧП у Терехина одна за другой проходят две выставки в Совете Федерации, потом еще одна в Международной федерации художников ЮН ЕСКО, в члены ко-торой он к тому времени был принят, выставка в Государственном историческом музее. Как он этого добивался? Примерно следующим образом. На выставке в Совете Федерации к Терехину подошли Абдулатипов и сотрудники Исторического музея, Шумейко подписал соответствующую бумагу, и путь открыт, остальное — дело техники. Не было у него только персоналки за границей. Но на Западе Терехина знают: его картины есть в частных коллекциях, на выставках экспонировалось по пять-десять его работ.
Но с Союзом художников отношения так и не сложились. Друг другу они оказались не нужны. Терехин считает себя абсолютно не-зависимым художником, и для этого есть основания: альбом или книгу он в состоянии издать за свой счет, выставку устроить — тоже. Дорогу он никому не перешел, чужим заказом не поживился ни разу. То, из-за чего в Сюзе вечно напрягались взаимоотношения — мастерские, выгодные работы, творческие командировки, путевки в дома отдыха и санатории, — не коснулось Терехина совсем. Мастерская у него есть — большая светлая комната в собственной квартире, материалы купить сегодня не проблема. Нет у него и друзей среди самарских ху осле августовского путча ГКЧП у ^срехина одна за другой проходят две выставки в Совете Федерации, потом еще одна в Международной федерации художни ков ЮН ЕСКО, в члены которой он к тому времени был принят, выставка в Государственном историческом музее. Как он этого добивался? При мерно следующим образом. На выставке в Совете Федерации к Терехину подошли Абдула- типов и сотрудники Исторического музея, Шумейко подписал соответствующую бумагу, и путь открыт, остальное — дело техники. Не было у него только персоналки за границей. Но на Западе Терехина знают: его картины есть в частных коллекциях, на выставках экспонировалось по пять-десять его работ.
Но с Союзом художников отношения так и не сложились. Друг другу они оказались не нужны. Терехин считает себя абсолютно не-зависимым художником, и для этого есть основания: альбом или книгу он в состоянии издать за свой счет, выставку устроить — тоже. Дорогу он никому не перешел, чужим заказом не поживился ни разу. То, из-за чего в Сюзе вечно напрягались взаимоотношения — мастерские, выгодные работы, творческие командировки, путевки в дома отдыха и санатории, — не коснулось Терехина совсем. Мастерская у него есть — большая светлая комната в собственной квартире, материалы купить сегодня не проблема. Нет у него и друзей среди самарских ху -дожников — знакомые, не более того. Насчет врагов он определенно сказать не может, видимо, они есть, но явных он просто не знает.

Ходили слухи, что Терехин близок к семье Константина Титова. Художник этих слухов не опровергает, но с поправкой: с гу-бернатором в силу его занятости в Самаре практически не общался, чаще в Совете Федерации, где два года работал помощником председателя комитета по региональной политике Василия Тарасенко. А в родных пенатах он чаще встречался с Натальей Борисовной Титовой, которая его всегда поддерживала, иногда просто спасала в трудных ситуациях. Эта дружба поддерживается до сих, г-жа Титова бывает у Терехина дома, интересуется его творчеством, за что художник ей бесконечно благодарен.
Сам Терехин считает себя больше живописцем, чем графиком, хотя суть его метода именно в соединении двух этих жанров. Этого, между прочим, пытались добиться многие художники, начиная с эпохи Возрождения.
Конечно, ему приходится продавать свои картины, часто — дарить. Когда в первый раз ему вручили целую пачку денег за три-четыре картины, он испытал шок. Такую сумму он не смог бы заработать за 25 лет на своем заводе.
Голубая мечта советского художника была выставить работу в Тре-тьяковке. Терехин принципиально этого не хочет, зная о завещании Третьякова, которое было грубо нарушено советской властью. Дело в том, что Третьяков завещал свою коллекцию и 150 тысяч рублей золотом городской думе с условием, что собрание его картин не будет дополнено произведениями других художников. А в советские времена на первый этаж в изобилии хлынули колхозники, доярки, танкисты... Терехин считает это надругательством над памятью великого человека и не хочет в этом участвовать.

Самая большая коллекция терехинских работ в Самаре у главного врача областного вендиспансера Ильдара Шакурова. Есть его картины у Константина Титова, Василия Тарасенко, Владимира Аветисяна. По Москве разошлось около 60 его произведений: у Аллы Пугачевой, Сергея Пенкина, бывшего главы администрации президента Филатова, бывшего председателя Совета Федерации Шумейко. Одна картина висит в квартире дирижера Мариинского театра Валерия Гергиева. Последний подарок в Самаре он сделал Жаку Шираку во время его недавнего визита.
К Франции у Владимира Терехина особое отношение. Своим учителем Владимир Терехин по- прежнему считает Ван Гога, кото-рый, будучи голландцем по рождению, учился и жил во Франции, Близки ему и французские импрессионисты. Из русских художников Терехин отдает предпочтение Врубелю, Мусатову, Левитану...
Владимир Терехин не работает по заказам и никогда не рисует с натуры. Его вдохновляет музыка, рождающая воспоминания. Он переносит на холст свои мысли, эмоции, настроения. Единственный заказ, который он взялся выполнить, — реставрация фресок во Дворце культуры им.Кирова. Это была кропотливая работа на площади в 102 квадратных метpa. Фрески, цена которым миллион долларов, «потекли», и Терехин для их восстановления применил способ Леонардо да Винчи.
Владимир Терехин приобрел известность на пике бурных перемен, случившихся в стране на исходе XX века. Сегодня он живет спокойной, размеренной жизнью, работает. Картины его продолжают продаваться, но редко, что, впрочем, художника не огорчает. Картины могут стоить от 300 рублей до 10 тысяч долларов. Свои работы Владимир Терехин относит к последним.

Марк РАБИНОВИЧ

Самарское Обозрение №39 (287) 24 сентября 2011г.Самарское Обозрение №39 (287) 24 сентября 2011г.